Он похож на принца. Уверенная, плавная походка, «мягкие» руки с длинными пальцами, отсутствие резких движений. Спокойный, решительный взгляд, идеально ровная спина, чуть поднятый подбородок. Находясь рядом с ним, невольно подтягиваешься, становишься медленнее, выключаешь суету. На чуть-чуть становишься не то Одеттой-Одиллией из «Лебединого озера», не то Сильфидой из одноимённого балета.

Статно прогуливаясь около Екатеринбургского оперного — места, где весной, занимаясь в балетном классе, Александр неудачно приземлился, «потеряв» связку на ноге, — он невольно притягивает к себе восхищённые взгляды прохожих. 

— Я, — начинает рассказ Александр, — родом с Севера, из небольшого городка на Ямале. Ещё в детском саду родители отдали меня на занятия хореографией, в кружок народного танца. Потом я перешёл на классическое отделение.

После мой педагог отправил меня в Ханты-Мансийск, в интернат, где ребята живут и занимаются до 9-го класса. Дальше — балетное училище: начал в Ханты-Мансийске, потом перешёл в Пермь, где проучился три года. После окончания училища Слава Самодуров, который долгие годы был главным хореографом в Оперном Екатеринбурга, позвал меня в труппу сюда, на Урал. 

Александр смеётся: танцы преследуют его всю жизнь и сколько бы ни пытался от них уйти, они постоянно его преследуют. Я, говорит, пробовал и в футбол играть, и плаванием заниматься, но… Танцы — это интересно, это расширяет кругозор. 

Тем солнечным весенним утром всё начиналось как обычно. Обычный разогрев, обычный базовый балетный урок — урок классического танца. Экзерсис, середина, прыжки.

— Вот тут-то… — смеётся Александр, — короче, прыгнул-то я на одной из финальных связок хорошо. А вот приземлился… мягко говоря — не очень. Испугался взлёта... 
— Что ты почувствовал, когда понял, что что-то не так?
— Боль, обиду, неприятность. И понимание, что на ближайшие месяцы я полностью вылетаю из репетиционного процесса. 

— Ну а дальше что, — продолжает Саша, — я пришёл травмпункт, сделал снимок. Когда отёк спал — МРТ. Врач сказал, что связки нет. Ирония судьбы: связка порвалась, когда я делал танцевальную связку. 

В течение месяца Александру сделали сложнейшую операцию — «больную» связку удалили, из бедренной мышцы вырезали сухожилие, «поставили» на место связки. Потом начался восстановительный период, на который у Александра не осталось средств.

Он обратился в Фонд Ройзмана и другие организации, чтобы скорее реабилитироваться и вернуться в строй, к любимому делу. Мы оплатили Александру часть реабилитации за счет пожертвований, что вы оформляете на деятельность фонда.

— Самый сложный период после операции, — продолжает Саша, — первые месяца полтора. Ты абсолютно беспомощен, не можешь делать привычные дела, ограничен в движениях, не можешь стоять даже на одной ноге, потому что затекает та, что прооперирована.

Реабилитация? Работа с градусом сгибания, возвращение подвижности, физические упражнения для возвращения подъёма. Нейростимуляция, что помогает «включить» мышцы, которые «потеряли память», ЛФК. Через полтора месяца после начала реабилитации я уже ходил на двух костылях. Чуть позже — на одном, чтобы не привыкать к хромоте. 

Сейчас я почти полностью восстановился, вернулся к жизни, не репетирую — активно занимаюсь в балетном зале. Только больше пока не прыгаю (смеётся). 

— Но у тебя ведь даже при ограниченной занятости совсем нет свободного времени?
— Да почему, оно есть. Просто его мало. Я вот часто посещаю баню, очень это люблю. Для связок, кстати, полезно.

***

Конечно, в основном мы помогаем детям, хоспису, семьям в сложных жизненных ситуациях, потому что им гораздо чаще нужна поддержка. Но мы также помогаем и профессионалам, и жертвам несчастных случаев, и взрослым в трудной ситуации — потому что никто не должен оставаться с бедой и болью один на один.

Оформите, пожалуйста, регулярное пожертвование по форме ниже. Именно на эти средства мы можем помогать людям вместе!