Настороженная женщина соглашается рассказать мне о том, как оказалась в хосписе и как провела там первые сутки. Соглашается рассказать историю «обреченного человека» - так она сама себя характеризует, но с условием, что нигде не будет её фотографии и настоящего имени. «Пишите - Эльвира Павловна. Я очень Вас прошу, 99% уверены, что у меня шунтирование. Я ни к кому не хожу и у себя дома никого не принимаю. Знакомых масса. Не хочу, чтобы жалели, не хочу чтобы хоронили. Может кто-то и злорадствует».

 С 52 лет Эльвира Павловна очень страдала. У нее появился климактерический синдром: страшенные приливы, высокое давление. Её положили в кардиоцентр. И жизнь разделилась на «до» и «после». Был мультиузелочек щитовидной железы - убрали в марте 2001 года. «Я страдаю, живу на гормонах, выживаю. Каждый день борюсь с этой болячкой изо всех сил. Это первопричина сегодняшнего заболевания. Сейчас у Эльвиры Павловны рак лёгких. «Да этого не может быть, что у меня рак! Я флюорографию проходила каждый год!, - не верилось ей, - 31 августа сделали биопсию. Разрезали вот отсюда и досюда. Это якобы надо, чтобы утвердить диагноз, размеры и прочее. Сделали. Очень тяжело перенесла. Равноценно, что убрать лёгкое было бы тяжело, чем всю эту биопсию. Дважды меня прокалывали, повернули ребро, - начинает смеяться и закашливается, - Я едва выжила».

«У меня сильно изменился голос. Это не мой голос, этот какой-то хриплый, сиплый, внутренний. У меня была хорошая дикция. Раньше выступала на конференциях со своими методиками по воспитанию детей, получила несколько дипломов мастера золотые руки.

Работала в училище преподавателем по предмету индивидуальный (не производственный!) пошив обуви. 26 лет с педагогическими запущенными учениками. И ушла по педстажу на пенсию, потому что началась наркота... Просто не могла вынести пустую аудиторию, которая совершенно бездействовала. Потом поработала ещё 4,5 года завхозом в детском садике, не могла дома сидеть».

Эльвира Павловна знает, как общаться с трудными подростками, но совершенно не найдёт подход к своей младшей дочери: «Как можно убедить дочь, чтобы она так не волновалась?! При виде моих изменений внешности она, конечно, плачет. Она очень эмоциональная, она теряет маму, она это понимает и каждый раз не может сдержать слезы, - с дрожащим голосом делится Эльвира Павловна, - А я не могу, когда плачут вообще, в принципе. Помогай мне, я не отрицаю. Но дай мне самостоятельность и не в ущерб своего здоровья заботься обо мне. Но как это донести до неё - я не знаю. Хочу попросить психолога в хосписе, чтобы она ей сказала, перефразировала на учёный лад».

Хосписом Эльвира Павловна довольна полностью. Довольна, что относятся очень бережно. «Жизненный опыт большой и поскольку мне с 2001 года часто приходится бывать в клиниках, я не скажу, что здесь люкс, но очень хорошие условия. Мало того, я ещё здесь и ем! К стыду большому сказать, - посмеивается и удивляется сама себе Эльвира Павловна, - Дома я ж ковыряюсь, а здесь всё принесли и всё откушала! Кашу съела сегодня! По ложке ем дома, а тут всю тарелку слупила! А что мне дома делать?! Эльвира Павловна озирается по сторонам палаты. «Здесь вот и лампа такая же, как дома, только дома белая». Я замечаю картину с пейзажем на стене и спрашиваю, не она ли ее принесла с собой из дома. «Картинка не моя, но я сегодня "гуляла" по ней. Мысленно себе всё представила и погуляла по ней вечером...».

Эльвира Павловна любит природу, улицу, даже морозы любит. После любования нарисованной природы она вспоминает свою дачу. «Дачу продадим, не могу работать там больше. Если доживу до весны, а не доживу - так оно и должно быть. Я говорю это без сожаления. Человек обречён уже тогда, когда он родился. Свою миссию в жизни я выполнила, я родила детей, я дала жизнь. Я помогала многим обездоленным подросткам, как могла во всем. Рано или поздно уходить нужно, видимо, из жизни. А я иду це-ле-на-пра-вле-но. Уже меня ведут к этому, готовят. Поэтому у меня ни слезинки, ни горечи. Ну, что ж, значит моя такая судьба».

Как бы закрепить свою решимость продолжает: «Пока справляюсь со всем сама. Каждый день на скандинавской ходьбе минут 15-20. Я когда палки беру в руки, меня несет! Но тут важна техника и дыхание: два шага вдох, четыре шага выдох. Сейчас не всегда получается, но как получается. Я уменьшила расстояние ходьбы. Я и сюда палки принесла. Вот сегодня только не пошла, вас ждала. Сейчас покажу их, - достаёт складные палочки из уголка, где хранится верхняя одежда, - В подарок мне привезли. Я ныла, да ныла. Из Норвегии, - придавая значимость, сообщает Эльвира Павловна. Сейчас соберу их и сделаю по-нормальному, они ведь регулируются, - Эльвира Павловна палочки крутит и вертит, но ничего не получается, - Нет. Забыла, как делается... Но я соображу. Мхм. Странно...». Эльвира Павловна задумывается, пока настраивает палки для ходьбы.

Она уже торопится уходить и прощается, потому что сегодня отпросилась на один день из хосписа. «Дочь меня не сможет вечером отвезти. Пробки такие, мы простоим и опоздаем. Я до остановки дойду с палочкой-тросточкой, - Вы точно сможете? - спрашиваю я и уже готова предложить помощь в сопровождении, как Эльвира Павловна опережая, резко утверждает, - Я обязана это сделать! Раз цель поставлена, я дойду. Настроиться только надо. Пусть и все остальные услышат, как говорит обречённый человек».

Распрощавшись и покинув ее палату, мы собираем свои вещи и идем в сторону выхода. Тут за нами в коридор выбегает Эльвира Павловна и радостно кричит вслед: «Ребята! Вспомнила! У меня получилось!» - широко улыбаясь, трясёт в воздухе уже раздвинутые палки для скандинавской ходьбы.

Чтобы у Эльвиры Павловны и у многих других пациентов первого городского хосписа Екатеринбурга получалось пожить ещё и пожить достойно - нужна наша помощь. Пожалуйста, оформите регулярное пожертвование. Не стесняйтесь, если сумма будет небольшая - 30, 50, 100 рублей в месяц помогут обеспечить хоспис вашей заботой.