Нина Антоновна всю жизнь провела с детьми — будучи сама ребёнком, она мечтала о том, что станет учителем. Оставшись одна, с раком мочевого пузыря в последней стадии, она и сейчас нежно связана со школой — её поддерживают подруги, бывшие коллеги. Именно они ухаживали за женщиной, когда ей поставили диагноз. Они же уговорили Нину Антоновну отправиться в Первый екатеринбургский хоспис — место, где о ней чутко заботится медперсонал, которых учительница в прошлом ласково и про себя называет «мальчиками» и «девочками».

Учительница

Ветка розовой хризантемы склоняет бутоны к большому окну: сегодня улицы замело снегом, большие хлопья продолжают опускаться на землю. Приглушённый свет заполняет комнату, в которой вот уже неделю живёт Нина Антоновна.

Когда-то цветов Нине Антоновне дарили много: после того, как в шестидесятые она закончила педагогический институт, работала только в школах. Мечта об учительстве появилась у неё ещё в пять лет, в детском доме:

«Папа был председатель колхоза, он умер, когда мне было пять, а мама. Она умерла, когда мне два годика было, я и не знаю, кем она была. Жили мы с ними и братом в глуши. А потом, когда в детский дом нас отправили, нам дали ручки, тетрадочки дали. И я смотрю ах, как хорошо, всех посажу: “Девочки, давайте-давайте, скорей пишите, старайтесь — пятёрки будут!”. А они говорили, что улыбаюсь, как строгая учительница. Так смешно до сих пор», — Нина Антоновна чуть приподнимает голову с высокой подушки, чтобы поделиться приветливым воспоминанием.

От умильно-счастливого тона с высокими нотами она переходит к грозной и рокочущей интонации, рассказывая о людях, которые обманывали её или поступали с ней несправедливо. Голос позволяет ей воспроизводить ситуации, в которых она оказывалась. Выражать, порой преувеличенно, эмоции. Иногда её он становится жалостливо умоляющим. Иногда — спокойным и твёрдым. Кажется, играть интонацией она научилась рядом с детьми.

Из Свердловска Нина Антоновна уехала за мужем, горным инженером, и стала директором школы в небольшом шахтёрском городке. После того, как в шахте случился взрыв, унесший жизнь её мужа, вернулась. Пятнадцать лет работала учительницей начальных классов и английского языка. И сейчас, лёжа в постели, измождённая болезнью, вспоминает, как бегала с детьми, играя в лапту и весело повторяет отрывки из уроков. «It snows», — смешливо констатирует она. Сразу за тем её лицо меняется, она тихо охает от боли.

Зябко

Она смыкает губы и прикрывает глаза. Кладёт руки ближе к низу живота. На плече, под рукавом ночнушки в голубых цветах, видно широкий прозрачный пластырь с различимым синим текстом. Пластырь — ещё один способ получать химиотерапию. Он считается более безопасным, чем капельницы и таблетки. У Нины Антоновны рак мочевого пузыря, обнаружившийся на последней стадии только в этом марте:

«Думала, что просто простудила — в бассейн хожу восемь лет. Но нет. Отправили к урологу, тот на КТ, а потом. В онкодиспансере лежала. Мне уже семьдесят девять, операцию не делают. Две химии сделали, на третьей стало плохо — ходить тяжело, падаю, тошнит. Здесь мне сказали, что почистят почки и печень, чтобы химия выходила. Поэтому пластырь — хоть не уколы и на таблетки», — голос Нины Антоновны слабеет, теряет привычную эмоциональность, она натягивает одеяло до подбородка. Зябко — ещё одно состояние измождённого болезнью тела.

Сюда, в паллиативное отделение, она попала по совету своего онколога. Женщина очень не хотела расставаться с красивым хулиганом, котом Барсиком, и упрямилась: «Зачем мне этот хоспис, кто моего Барсика будет кормить?», — отвечала она врачу. «Здоровье важнее, Нина Антоновна, там не лечат, но легче станет точно», — убеждал он. В Первом екатеринбургском хосписе действительно нет интенсивной терапии или сложных операций: всё здесь работает так, чтобы облегчать состояние пациентов со сложными диагнозами, создавать максимально поддерживающую обстановку и отдыхать от сложного в домашних условиях ухода.

Бывшие коллеги, заботящиеся о дорогой подруге Нине Антоновне, настояли на том, чтобы принять предложение доктора: «Даже не разговаривай, мы поставим тебя в очередь на место», — Нина Антоновна, подражая подругам, оборачивает голос в интонации непоколебимые. «Учителя», как она их называет по старой памяти, помогли собраться и уехать в паллиативное отделение и обещали присмотреть за красавцем-котом.

Жёлтые хризантемы

«И мне тут так понравилось, — Нина Антоновна по-детски и немного наивно растягивает последние слоги слова, на её лице появляется улыбка. — Девочки такие тут хорошие, везде бы таких. И директор тут замечательный. А какие цветы красивые».

Ваза с жёлтой веточкой хризантемы стоит у кровати на маленьком холодильнике — это уже второй цветок, подаренный Нине Антоновне друзьями Первого екатеринбургского хосписа. Она рассказывает, что каждый день её зовут посмотреть на концерты или мастер-классы, а сегодня за пару часов до обеда принесли вкусный кофе и эклер. А в холодильнике, — баночка икры и свежие овощи, привезённые подругами, которые женщину балуют. Нина Антоновна со смехом рассказывает, что весь морозильник занят пломбиром, который подарили паллиативному отделению благодарные пациенты.

В прозрачном стакане тает один из сливочных брикетов, бережно вытащенных из того самого морозильника. Он стоит на фоне окна, за которым только сегодня выпал снег. Нина Антоновна, укрывшись одеялом почти с головой, прячет руки под одеяло, устало закрывает глаза — она, утомленная этим коротким днём, засыпает.

Пожилым людям непросто оставаться в одиночестве. Особенно, когда им нужен специальный уход и внимание. Нину Антоновну поддерживают подруги, но и они устают, хлопочут по своим делам, продолжают работать. В Первом екатеринбургском хосписе она может рассчитывать на аккуратный уход, внимание персонала к своему состоянию и немного отдохнуть от забот, связанных с диагнозом. И каждый день она встречается с маленькой, но очень важной радостью. Пожалуйста, подпишитесь на регулярные пожертвования в пользу Первого екатеринбургского хосписа, чтобы Нина Антоновна и другие пациенты могли знать, что рядом всегда есть повод для радости и люди, которым не всё равно.