Дата: 01.02.2025 Автор: Катерина Вяликова Фотограф: Марина Молдавская
Помочь Фонду

Сбежавшая к себе

История бездомной, которая обрела кров, но снова сбежала на улицу

Помочь Фонду

Татьяна Львовна помнит имена всех своих знакомых и соседей; в подробностях рассказывает истории из своей жизни, в которые верится с трудом; называет цену, за которую уступила свою комнату – последнее принадлежавшее ей жилище, но не помнит, когда умерли мама и папа, в каком году арестовали её сожителя, сколько лет она живёт на улице. Она вообще не помнит дат и времени

Случайно подслушанный разговор

Во время записи интервью с героем из приюта «Дари добро» Ольге Бахтиной – руководителю организации – позвонили. Из динамика доносилось, о чём говорит её собеседник: в сарае у жилого дома живёт женщина, нужно её забрать. Ольга отвечает: «Вызывайте "скорую," пусть сделают флюорографию, потом я приму её» и сбрасывает вызов.

Без жилья и ноги


Мы сразу выехали. Во дворе дома нас встретила женщина, представилась: «Татьян Пална» и тут же отрапортовала: «Проходила мимо, смотрю – лежит. Поглядела – знакомая вот из этого дома, из двадцать восьмого. Говорю: что да как? Она говорит: лежала в больнице два месяца, потом выписалась и здесь поселилась. Никого у неё нет».

Татьяна Павловна знакома с бездомной и часто приносит ей еду.

В кирпичном сарае с покосившейся тонкой деревянной дверью, которая, видимо, давно уже плотно не закрывается, на куче тряпок сидит женщина в старой шубе, перевязанной тонким ремешком, и шапке. Она поднимает глаза, здоровается и представляется: «Татьяна Львовна, 53 года рождения».


Она обитает в этом сарае давно, а раньше жила в доме напротив. Рассказ её сбивчив, но говорит она вежливо, без мата. Из сумки достаёт потрёпанную папку, в ней – паспорт, сберкнижка, эпикризы и заветная справка из флюорокабинета, но сделанная полгода назад – уже старая по правилам приюта.

По телефону Ольга Бахтина консультирует: «Вызывайте "скорую". Сами в больницу не ездите, а то скинут её на вас, а вы не сможете её доставить в приют – ни одно такси вас не возьмёт».

На предложение вызвать медиков и поехать в приют Татьяна Львовна тут же соглашается, но с условием: мы не оставим её, пока сами не доставим в «Дари добро».

Оператор «скорой» строго отчитывает нас:

«Два часа назад на этот адрес уже приезжала бригада. Пока они по пробкам добирались до вашей бездомной бабушки, которая отказалась от госпитализации, на другом конце города, возможно, умер человек или ребёнок!».

Нам всё же удаётся договориться.

– Почему отказались поехать в больницу? – Спрашиваем у Татьяны Львовны.

– Заберут меня, а потом выставят на улицу снова. Лучше здесь. Женщина поворачивается в куче тряпья и тут же из сарая вырывается невыносимый гнилостный запах.

– Ноги… Мне пяточку только на левой ноге оставили, остальное отрезали.

На повреждённую ногу Татьяна не может натянуть обувь. Так и собралась в больницу в одном сапоге на правой, прихватив с собой сумку с документами, пакет с вещами и две трости.


Бригада приехала быстро. Оперативно два молодых врача и водитель погрузили женщину на каталку, сменили повязку на ноге. Уже лёжа в машине бездомная кричит Татьяне Павловне:

– Таня! Закрой на камень. На камень закрой!

Татьяна Павловна с трудом прикрывает дверь в сарай и подпирает её обломком бетонного блока. У нас она взяла адрес приюта – дала слово навестить приятельницу.

«Забирайте скорей»

Несмотря на предупреждение Ольги, мы поехали вместе с Татьяной в 40-ю больницу. В машине с неприятным запахом, который вместе с хозяйкой перебрался в салон, не справляется даже кондиционер.


В палате ожидания Татьяна снимает шубу, сама перебирается с кушетки на коляску, и мы везём её на обследование. Туберкулёз у неё не нашли. В отделении торопятся избавиться от пациентки – выдают справку и просят уйти. Пришлось уговорить молодого врача, чтобы он осмотрел и ногу. Прописав перевязку, нам заявили: «Забирайте её отсюда».

Из больницы мы добирались до приюта на такси.

Крысы помогали не замёрзнуть

– А как же вы согревались? – спрашиваем.

– Было три одеяла, укрывалась. А ещё крысы... большие. Они мне не давали замёрзнуть – отгоняла их, ворочалась, – шепчет она и плачет. Плачет она постоянно, с того момента, как мы познакомились.

– А там [в приюте] книги есть? Я читать люблю.

Книг в приюте много, успокаиваем мы Татьяну Львовну, есть и телевизор, ванная, чистая постель, одежда и горячая еда.

На крыльце нас встречает старшая по дому и два подопечных приюта, которые помогают Татьяне Львовне подняться в дом.

Та продолжает плакать и повторяет: «Неужели я сегодня буду спать в постели и в тепле!».

Первые сутки в приюте


На следующий день мы приехали в приют проведать Татьяну Львовну. Она обиделась на старшую по дому: та помыла её и выкинула все её вещи – они неприятно пахли. От ужина Татьяна отказалась, после ванной и перевязки пошла в постель.

– Под утро только уснула, – сидя на кровати в чистом халате говорит она. – Нога болела, я её, как ребёнка, качала.

Из Магадана в Свердловск

«Как у меня крыша ещё не съехала? Столько потерять, столько видеть!», – начинает свою историю Татьяна Львовна. То и дело, вспоминая своих умерших знакомых, она желает им «Царствия Небесного»; желает даже тому, кто чуть её не изнасиловал и тому, по вине которого она потеряла ребёнка.  


Родилась она в магаданской колонии: родители отбывали срок – мама Нина получила 10 лет за кражу 10 метров ткани, а за что сидел отец-грузин Григорий или Георгий (имени отца она не помнит) Татьяна не знает, но убили его в заключении. После смерти Сталина, мама Татьяны освободилась по УДО с дочкой на руках и сразу вышла замуж за местного шахтёра, мужчина удочерил Таню и дал ей свою фамилию.

– Не хотела мама с ним жить, убежала в сюда с Михаилом, он тоже сидел, в Магадане и познакомились. Я его «дядя Миша» звала. Родился брат у меня в 54-м году.

В школе Таня училась, говорит, «средне сдельно», любила немецкий. После восьмого класса поступила в торгово-кулинарное училище на продавца. Время, когда работала в магазине сейчас женщина вспоминает, как самое счастливое – она, молодая, красивая, с длинными волосами, похожа на Софию Ротару, ещё не знала, что через 40 лет будет жить на улице.

Изнасилование и два убийства в одной квартире

С двухкомнатной квартирой, куда семья Татьяны переехала в 70-е годы, связано много историй.

Татьяна тогда работа на «СвердМашПриборе». Накануне она рассказывала нам, что получила на производстве тяжёлые химические ожоги – 64% тела.

– Я соврала вам, что обожглась на заводе… – признаётся сейчас женщина. – Я сама себя облила. Дома. В 26 лет. Отчим приставал, обещал маму больше не бить. Я его и подколола ножом. Меня не осудили: он сказал, что сам упал.

Татьяна не могла себе этого простить, нашла в доме ацетон, закрылась в туалете, облилась и подожгла себя.

– Нервы не выдержали. Думала, что медленно буду гореть, а тут вспыхнула… Брат увидел в окно [из кухни в туалет] факел, выломал дверь. Я выскочила, он уронил меня в коридоре и давай польтами закидывать, потушил. Лето было, балкон открытый, из-за сквозняка я снова вспыхнула.

После выписки из больницы Татьяне дали II группу инвалидности, на завод она больше не вернулась, устроилась в детсад рядом с домом, ночевала там же, – в квартиру, пока там был отчим, девушка не возвращалась.

Через некоторое время Михаил ушёл к другой женщине, но спустя время, когда умерла мама Татьяны, вернулся с одним чемоданчиком к падчерице умирать.

– Я не злопамятна. Куда ему идти? Тётя Ася его выгнала: он старый, геморрой открылся, ослеп, потом рак обнаружили.

Умер ли Михаил от заболевания Татьяна не знает: придя домой, она нашла его с тонкой леской на шее. «Скорую» не вызвала, тело решила отвезти сразу в морг, но денег не было.

– У меня было 2 холодильника: мамин я продала тут же соседке... Выхожу из дома, едет машина, останавливаю, отвезли... А на похороны уже не хватило, оставила его в морге.

У Татьяны было два любимых мужчины, но официально замужем не была. С первым – Анатолием она прожила 6 лет, он женился на другой. Второй – друг детства – Валерий не работал, пил и жил за её счёт.

– Я любила его. Он избивал меня, я не выходила на работу, а потом меня стыдили перед всеми (я тогда в 40-ой больнице работала сиделкой). С 8 этажа пытался скинуть меня. Ребёнка из-за него потеряла в 33 года, – запинал на 8 месяце. Мальчик ждала, хотела его назвать, как отца, Григорием или Георгием.

Однажды Татьяна застала Валерия в квартире, когда он насиловал соседку.

– Я захожу домой, она голая лежит в большой комнате в крови. На ней, полумёртвой, я застала Валеру, он соскакивает с неё и говорит мне: «Вызывай катафалку». Потом смотрю: Ксюша рукой шевелит. Жива ещё была.

Оксана умерла в машине «скорой», эксперт заключил: над девушкой долго издевались. Валерия арестовали, но до суда он не дожил – убили в СИЗО. Сейчас Татьяна подозревает его и в убийстве отчима. Но узнать что-то уже невозможно.

Из квартиры в сарай


Спустя время объявился брат и предложил разменять квартиру, и женщина купила комнату. Когда в конце 80-х у Татьяны образовался долг за коммунальные услуги, она продала её за 8000 рублей, жила у знакомых. На работу устроилась к цыганам, убирала в доме и ухаживала за Петрушей – сыном хозяев. Парень из-за наркотиков умер. Татьяна тяжело переживала его смерть и ушла из семьи.

После этого она работала в детсаду, присматривала за знакомыми пенсионерками, жила у них же или в сарае во дворе.

«Дурочка, наверное, я, такую глупость сделала – продала крышу над головой. Никому не пожелаю остаться без своего угла».

Из-за многочисленных переездов Татьяна несколько раз теряла документы. Обиднее всего для женщины – утрата всех фотографий её семьи.

Постоянным жильём для неё стал сарай во дворе дома, в котором произошло много несчастий. Здесь она живёт с марта 2018 года. Выписавшись из больницы, где ей снова ампутировали часть стопы из-за сильного обморожения, Татьяна узнала о смерти своей знакомой Люси, у которой жила последнее время.

Через несколько месяцев в этом сарае на неё напал мужчина:

– Я уходила спать в сарай, а сзади подошёл кто-то, двери закрыл да мне по голове, я упала. Он враз порвал всё на мне, я кричу. Он мне снова – по башке. Я стараюсь пнуть, а он давай мне по ногам топтаться. Набралась сил, толкнула дверь, голёхонька, в крови.


В больнице женщине установили металлическую пластину в голову и ампутировали ещё часть стопы.

Пенсию по старости Татьяна Львовна оформила, а вот пособие по инвалидности не получает. Свои деньги – 8 800 рублей – тратит на молоко и батон, часть отдаёт знакомым – они приносят ей горячую еду.

Снова на улице

В понедельник стало известно, что Татьяна ушла из приюта за пенсией, а потом поехала в свой сарай. Вечером мы снова приехали к ней.


– Татьяна Львовна, вы здесь?

– Здесь! А где мне, бл**ь, ещё быть?, – заплетающимся языком ответила она.

Из-за тряпок, наваленных в кладовке, разглядеть женщину сразу не получается. Светим фонариком внутрь: Татьяна лёжа ворочается, садится и сбрасывает с себя тонкое покрывало, испачканное не то майонезом, не то каким-то кремом. В приюте вместо старой шубы ей дали тёплый пуховик, вязаную шапку и сапоги: обута только правая нога, второй сапог стоит у входа.

Долго рассматривает нас, узнаёт не сразу. Просит сигарету, закуривает и сразу же теряет её в покрывале, которым укрывалась. Просит ещё одну, курит, несколько раз роняя и её на тряпки.


– Пила спирт неразведённый. Знакомый принёс, – сразу признаётся она.

– А не боитесь отравиться?

– Нет, сдохну хоть, – говорит и начинает плакать, впервые за этот вечер.

У неё было несколько причин уйти из приюта: в одном доме живут и мужчины, и женщины, шпингалета нет на двери в туалет, пить нельзя.

– А где вы будете чувствовать себя хорошо?

– На Лесном кладбище, – говорит она.


Но, прощаясь, снова просит увезти её обратно в дом на Транзитном – там тепло и горячая еда. Но, по правилам приюта, алкоголь там под строгим запретом, а пьяные ночуют на улице.

В частном приюте «Дари добро» таких «транзитных людей», как Татьяна Львовна, бывает много. Им в «Дари добро», как и любым нуждающемся, в тёплой постели и в еде не отказывают никогда. Но они всегда выбирают: остаться здесь или возвращаться на улицу. Пожалуйста, оформите небольшое, но регулярное пожертвование в пользу этого проекта, чтобы в приюте мог получить помощь и уход каждый.