Имена всех постояльцев паллиативного отделения изменены в целях конфиденциальности

Десять часов утра. В длинном коридоре первого этажа паллиативного отделения никого. Белые двери в палаты открыты. Светло. На посту медицинской сестры стоит ваза с розовыми хризантемами. Сажусь на светлый кожаный диван рядом с мужчиной с короткими седыми волосами в ярко-жёлтой футболке. Он опирается на трость перед собой и смотрит на пол. Молчим. В аквариуме с двумя сомами громко журчит вода. С поста медсестры раздаётся голос диктора: «Вы слушаете радио Relax». Начинается какая-то испанская песня.

Бабушка падает

— Светлана Александровна, зачем вы встали, моя хорошая, а?

В палате номер 108 между кроватью и столом лежит бабушка. Медсестра Ольга Ларина подбегает к ней и пытается поднять.

— Я думала тихонечко дойду зубы прополоскать. Ох!
— Зачем? Светланочка Александровна, мы вам всё сами помоем, вставайте тихонько. 

Медсестра поддерживает старушку за руки и поднимает на ноги.

— Ой-ой, падаю, падаю, — стонет бабушка и ложится на кровать.

Ольга промывает челюсть под водой, кладёт её в стакан с раствором.

— Вы нас в следующий раз зовите, мы всё помоем. А то ночью упали, сейчас упали!
— Вот чего она ходит? — осуждающе качает головой в вязаном чепчике пожилая соседка Виктория Михайловна. — Мы недавно обе падали! Она — вот так, я — вот так. Ой, что было! И смешно, и грустно.

Виктория Михайловна минуту назад нажала кнопку вызова медика, когда её соседка упала. Она это делает несколько раз в день, когда Светлана Александровна устремляется по своим делам.

— Людям кажется, что они могут встать, но сил у них не хватает, и они падают, — говорит Ольга, когда мы выходим из палаты.

Либо модельер, либо медсестра

Рабочий день медсестры в хосписе начинается в восемь утра и заканчивается в это же время на следующий день. График — сутки через трое, иногда чаще. Вместе с медсестрой работают помощницы: они кормят пациентов, убирают за ними, моют, меняют подгузники. Сегодня на смене вместе с Ольгой будет Лизавета — студентка последнего курса медицинского колледжа.

На первом этаже сейчас лежит 12 человек. Большая часть — с онкологическими заболеваниями. Есть и пациенты по социальным показаниям, то есть люди с инвалидностью и пережившие инсульт.

— Я делаю перевязки, мерю давление, сатурацию, температуру, ставлю уколы и капельницы. Утром, в обед и вечером раздаю таблетки, — перечисляет свои обязанности Ольга. — Ночью мы не спим: присматриваем за пациентами, но можно на диване ноги вытянуть.

В детстве Ольга мечтала стать либо модельером, либо медсестрой. Мама настояла на втором, и с 1997 года женщина работает в медицине. Начинала в родной Тверской области. 12 лет назад с мужем-военным переехала на Урал, где устроилась в больницу в Пышме, а потом — в военный госпиталь в Екатеринбурге. В хоспис пришла в 2018 году.

— Когда я устраивалась в паллиативное отделение, меня очень удивила атмосфера. В каждой палате и на посту медсестры стоят свежие цветы, картины висят, и музыка на этажах играет. Я теперь тоже иногда включаю в колонке.

В помывочной

Лиза везёт на специальной кушетке лежачего пациента купаться. Мы поднимаемся на грузовом лифте на третий этаж. В помывочной комнате влажно и тепло. На кушетке лежит Миша. У него детский церебральный паралич, умственная отсталость, он не говорит, часто громко стонет. Мише 21 год, но выглядит он лет на десять младше. Парень водит тонкими руками в воздухе, подрагивает, когда Лиза поливает его тёплой водой из душа, подтягивает к груди напряжённые худые ноги. Из-за спастики он не может разогнуть конечности полностью. Вода расслабляет, и парень замолкает.

— Почему в хоспис? Не знаю. Душа упала так, — с улыбкой отвечает Лиза и укутывает пациента в сухую пелёнку. — Мишка, подними руку, ну, давай, вытереть же надо. Устроилась в начале июля. В мою первую смену ушёл пациент. Но я осталась.

Бумажные треугольники

На пост к Ольге подходит стройная женщина с заплаканным лицом. В хосписе лежит её 52–летний муж Константин. У него онкологическое заболевание.

— Как Костя? — спрашивает она. — У меня два диска лопнули на шее. Мне тяжести нельзя поднимать, а я его таскаю. Но как я его сейчас?

В палату 105 на носилках доставляют новую пациентку — пожилую женщину. Из-под простыни виднеются жёлтые ноги. У неё рак и желтуха. Ольга идёт в палату знакомиться.

— Зовут Анна Петровна, — говорит родственница пациентки. — Она не встаёт, месяц не ела, только воду пила. Может, у вас получится её покормить? 

Ольга рассказывает родственнице о том, что скоро придёт лечащий врач и решит, как помочь Анне Петровне. Потом медсестра возвращается в процедурную, меняет перчатки в третий раз за час, собирает бумажные треугольные конверты с таблетками и идёт по палатам.

— Врач подбирает пациенту обезболивающую терапию. Но бывают сложные случаи, когда лечение не подходит, и схему меняют несколько раз. Самое главное, чтобы человек чувствовал себя лучше.

Она отдаёт треугольники пациентам, лежачим помогает запить лекарства водой.

— Так, девушки-красоточки, ваши таблетки. Как дела? Как самочувствие? — она наклоняется к плохо слышащей пациентке и кричит. — Говорю, как самочувствие?
— Сейчас повернулась, а у меня бок, который всегда болит, сейчас не болит! — смеётся та в ответ.

Её пожилая соседка подносит близко к уху маленькое радио и настраивает волну. В другой палате бабушка в огромных чёрных наушниках смотрит телевизор. Начинается обед.

Молельная

После обеда застаю Ольгу на посту медсестры очень грустную и неразговорчивую. Она берёт четыре бежевые повязки и идёт в палату в конце коридора. На кровати у окна лежит бабушка, укрытая с головой простынёй.

— Не боитесь? — спрашивает Ольга.

Я молчу. Стою посреди палаты, а кажется, будто медленно сползаю на пол. Нет, не могу смотреть больше. Отворачиваюсь к окну — там мирно падает снег. Задыхаюсь беззвучно. Ольга заканчивает процедуры, и мы оказываемся в коридоре. Меня мелко потрясывает.

— Два дня всего лишь пробыла у нас, — произносит медсестра.

Напротив этой палаты есть небольшая молельная комната, куда приходит священник исповедовать пациентов. Там полумрак, мебели нет, только одна икона висит на стене.

— Здесь иначе, чем в других больницах, — говорит Ольга. — Общение, сочувствие, но не жалость. Люди рассказывают про свои заболевания, показывают фотографии до болезни. Это такой контингент, которому нужно успеть уделить время, позитив дать. Говоришь с ними, даже если пациент без сознания. Общаешься и с родственниками. Элементарно обнять человека нужно, корвалол налить.

У Ольги голос, как у ведущей в детской сказке: мягкий и тонкий. Я легко представляю, как этот голос успокаивает родственников в минуты горя. Сейчас он успокаивает и меня.

Люди уходят

После ужина направляемся по палатам собирать людей в кинотеатр.

— Сергей Семёнович, я вас приглашаю в кино, Пётр Иванович, вас тоже! Приходите в зал, пожалуйста, — раздаётся бодрый голос Ольги. — Девушки, поедем в кино?
— Это что, в честь меня? — удивляется пожилая женщина. — У меня сегодня день рождения. С утра телефоны, телефоны! Сын принёс пирог.

В зале с большими окнами, рядами скамеек и проектором на стене собралось три бабушки, Костя и мужчина в ярко-жёлтой футболке. Своими ходом пришли только двое. Остальных привезли на колясках.

— Комедию посмотрим, мелодраму, мультфильмы? — спрашивает Ольга.
— Посмеяться чтобы, — говорит бабушка-именинница.

Выбирают фильм «Иван Васильевич меняет профессию». Ольга уходит заполнять журналы.

— У нас бывают и концерты, и мастер-классы для пациентов, — рассказывает она. — В обычных больницах другая категория людей: могут обойтись без мероприятий. Лечатся, выписываются и пошли обычными делами заниматься. А здесь это — составляющая их жизни. Лежала у нас одна женщина, всё время меня спрашивала: «А кино сегодня будет?». Я только ради неё каждый день крутила. Она, бывало, на фильме и вздремнёт, но до конца смотрела. Она ушла через четыре месяца.
— Куда ушла?
— Если человек выписывается, мы так и говорим. А уходят те, кто уходят, — тихо проговаривает Ольга и поднимает глаза наверх.
— И как вы, когда человек уходит?
— Просто понимаю, что судьба такая. Но некоторые пациенты отпечатываются в памяти навсегда. Незабываемые. Привыкаешь к ним. Они иногда настолько интересно о себе рассказывают. Контингент какой болеет! Все образованные, высокие должности занимали, без вредных привычек, с ними можно и про фильмы, и про литературу поговорить. Благополучные люди уходят: раз и всё. Это очень тяжело, хоть и стараешься абстрагироваться.

Молчим. Из «кинотеатра» доносится весёлая музыка.

— Бывает, болезнь очень быстро развивается, — продолжает Ольга. — Поставили диагноз, а через два месяца уже не стало человека. И я поняла такую вещь: мы не вольны над своей судьбой, за нас уже всё решено. Я теперь воспринимаю смерть как неизбежность. Спокойнее. И сами пациенты также относятся. Я застала случай. Захожу в палату, делаю свои дела, а пациент по видеосвязи с братом выбирает, какое место на кладбище для него купить. Оба плачут, но обсуждают. Он пришёл потом в коридор, сел на диван и говорит мне: «Ну, что, Оленька, ты хотела? Это жизнь».

Через полчаса в «кинотеатре» остаются только мужчины. Косте становится плохо, он просит Ольгу смерить давление, получает таблетку и возвращается смотреть фильм.  

— Первые дни я бегала с глазами такими, — Ольга раскрывает широко глаза. — Месяца три привыкала к новым процедурам. Но сейчас нормально. Я знаю, что меня пациенты ждут, чувствую себя нужной.

Люди выписываются

Восемь часов вечера. Киносеанс закончился на середине фильма, потому что последний зритель Костя устал и вернулся в палату.

Ольга и Лиза идут в ординаторскую пить чай. Они вспоминают, как по ночам на дежурстве пугались разных звуков: то сомы в аквариуме скреблись, то пациенты на втором этаже с ведром ходили. Смеёмся. Внезапно женщины замолкают, резко встают и бегут в палату 108. Там опять упала бабушка.

— Мы чего без вас делать будем? Кто нам просигналит? — спрашивают медики Викторию Михайловну, которая нажала кнопку вызова для своей вновь упавшей соседки. Завтра Викторию Михайловну выписывают домой.
— Да я сама сейчас тоже пошла и в угол упала! — удивляется она.

На посту медсестры находим кусок пирога в пакете от бабушки-именинницы. Возвращаемся в ординаторскую допивать чай.

— Радуетесь, когда люди выписываются домой?
— Вообще, — светится Ольга. — Это редко бывает. У нас однажды лежал дедушка с онкологией, анемией. Прокапали, ему стало получше. Домой забирать решили, машина приехала. Его только посадили в кресло, и вдруг он захужел, побелел весь. Доктор кричит: «Закатывайте обратно в палату!». Начали его спасать: капаем, а он как тряпочка. Я думала: «Всё». Жена в слёзы, осталась с ним в палате, на кресле спала. Моя смена потом только через два [дня] была. Захожу к этому мужчине в палату, а он такой порядочный! Лежит, нога на ногу, что-то рисует в блокноте, ноутбук перед ним. Говорит мне: «Планирую дом. Квартиру в Екатеринбурге продадим и поедем в Краснодар». Этот мужчина — инженер какой-то на заводе, дядька интеллигентный. Я тогда сказала его жене: «Это всё благодаря вам, Татьяна!». Она ведь любое его желание предугадывала. И этот мужчина через три недели своими ногами ушёл домой! Так радостно это было.

Вечерний обход

Десять часов вечера. Ольга обходит палаты и раздаёт таблетки.

— Сергей Семёнович, вам большую таблетку, Пётр Иванович, вам — маленькую.
— Обделили! — усмехается дедушка.
— Костик, не спишь ещё у меня? Держи таблетку. Уже устал?
— Честно говоря, да, — шепчет он и кладет медикамент в рот. — Горько.
— Всё, мой хороший, теперь можно спать.

Ольга меняет утку и уходит.

— Ну, где таблетки? Я уже не могу, у меня всё болит! Дайте мне прямо щас! — вскакивает с кресла в коридоре пациент из другой палаты.
— Если не можете ждать, то давайте с врачом обсудим это и пересмотрим терапию, — медсестра провожает мужчину до палаты.
— Ой, сегодня поедем домой! — радуется Виктория Михайловна. — Нет? А! Сегодня вечер?

Медсестра поднимает бортик кровати Светланы Александровны и наставляет её не вставать никуда этой ночью.

Лиза заканчивает смену белья и памперсов пациентов, идёт убирать помывочную. Ольга поднимается на другой этаж забирать обезболивающие лекарства для пациентов на завтра и делать бумажные треугольники с таблетками. В палатах постепенно гаснет свет, перестают работать телевизоры. В коридоре ещё светло. Сижу одна на белом диване, смотрю на розовые хризантемы, слушаю, как журчит вода в аквариуме. Сейчас бы включить радио Relax.

Отделение паллиативной медицинской помощи МБУ «ЦГБ № 2» более шести лет принимает в своих стенах десятки неизлечимо больных людей. Сотрудники хосписа ежедневно проделывают большую работу, чтобы стабилизировать состояние пациентов, облегчить их боль, создать комфортные условия жизни, несмотря на диагноз. И мы помогаем им в этом. Каждый месяц «Фонд Ройзмана» обеспечивает качественное питание для пациентов и персонала хосписа, закупает средства ухода, чтобы каждый, кто находится в Первом екатеринбургском хосписе, чувствовал себя спокойно и хорошо. Но мы не можем помочь людям без вас.

Пожалуйста, поддержите отделение, оформив разовое или ежемесячное пожертвование. Благодаря вашей помощи, хоспис сможет и дальше оказывать качественную медицинскую помощь, окружать заботой и вниманием каждого человека.