Шитьё, гидрометприборы и уборка в офисах

Суханова Татьяна Александровна работает в паллиативном отделении со дня его открытия. Устраивалась она работать уборщицей, а позже перешла в младшие медсёстры.

В молодости Татьяна Александровна отучилась на швею, но поработать толком ей не удалось – был маленький ребёнок. Девушка устроилась на завод, производящий гидрометприборы — там и проработала всю жизнь, получила горячий стаж, и в 50 лет ушла на пенсию.

«Я ухаживала за мамой. Потом люди с завода предложили мне поработать уборщицей, я мыла офисы. Потом здание, где они располагались, снесли и те, кто переезжал, позвали меня с собой. Но я живу тут рядышком, через забор от паллиативного отделения. Заглянула сюда, но кем меня в больницу возьмут? только уборщицей. Вот я и устроилась. Спустя какое-то время понадобились медсёстры, а мне как раз хотелось помогать пациентам. Мне нравится с людьми общаться, ухаживать за ними: покормишь, погладишь – человек становится добрым, хорошим, начинает любить меня, а я — его в ответ.

Я прошла специальное обучение, получила сертификат. К нам приезжала профессор, на недавно отремонтированном третьем этаже [11 мая 2018 года в первом екатеринбургском хосписе открылся третий этаж на 25 мест. Помещение было оборудовано и отремонтировано при поддержке Фонда Ройзмана] новым сотрудникам она показывала и объясняла, как обращаться с больными, менять постели — в общем, делать всю самую тяжелую работу. Медсёстры ставят капельницы, дают таблетки. А мы, младшие медсёстры, кормим, подгузники меняем, постели застилаем, убираем за больными, чтобы кругом была чистота — словом, обеспечиваем полный уход за пациентами».

«Танечка, Танечка пришла!»

На каждом этаже паллиативного отделения дежурит одна младшая медсестра. В ведении Татьяны Александровны сегодня одиннадцать пациентов.

«Возраст всякий: от сорока до восьмидесяти лет. Привязываюсь почти ко всем. Я к ним как захожу, они сразу: “Танечка, Танечка пришла” – тут же обниматься ко мне лезут. Подержи их, погладь. Я чувствую, что они меня любят, и я к ним также отношусь. Речь ведь идёт не только о физическом уходе, но и об общении: мы с ними постоянно разговариваем, они многое мне рассказывают. Одна пациентка ушла недавно, успела оставить отзыв на меня. Говорит: “Мне 67 лет, я пришла сюда умирать”. Написала, мол, Танечка на 25 лет меня моложе — дала лет 40-45 лет, хотя мне 62 года. Мы ровесницы были.

У меня муж умер от онкологии в 2000-м, я точно также за ним ухаживала, как сегодня за пациентами паллиативного отделения. Дети отдельно давно живут, так что я осталась одна. Недавно у меня внуки гостили, а потом уезжать не хотели: “Бабушка, бабушка, остаёмся жить у тебя” говорят.

Пациенты радуются, когда я захожу в палату. На днях одна женщина выписалась, а потом пирог принесла, чтобы мы чай за её здоровье попили — меня увидела и машет. Такие пациенты нам столько радости приносят: они желают нам здоровья, хвалят, а это приятно.

Первое время, когда я начала сталкиваться с тем, что люди уходят, – ревела, было очень жалко расставаться. А сейчас, видимо, как-то привыкла, стала спокойнее это переживать».

О рутине

«Мы [сотрудники паллиативного отделения] работаем сутки через двое, я привыкла к такому графику. На работу иду, как на праздник — с удовольствием. Сутки без сна уже привычное дело — но после смены, хочется отоспаться, конечно, а второй день уже свободный. В 8 утра мы принимаем смену, без пятнадцати девять начинается «оперативка»: это когда старшие медсёстры рассказывают про больных, как у кого дела, где палаты освободились, сколько может поступить новых людей.

Бывают дни, когда никто не ушёл, а случается, что в один день четыре человека уйдет. Может, это от погоды зависит — мы и сами на неё реагируем, а больные и подавно.

Скоро в паллиативном отделении больше людей будет работать, будем сутки через трое выходить на смену. А у меня скоро отпуск: надо к зубному сходить, окна поменять надо на пластиковые, к терапевту сходить, на узи сходить — заняться своим здоровьем, в общем».

«Как ещё раз к вам попасть?»

«Я ничего тяжелого в своей работе не вижу: мне кажется, что я со всем справлюсь. Если бы было трудно, то я не пошла бы сюда работать. Но вообще, бывает разное: если всё же тяжело – справляемся. Приходит помощь – хорошо. Никого нет – одна всё делаю, но когда есть волонтёры или студенты – это для нас большая помощь. Мы рады, когда они к нам приходят.

Конечно, при помощи Фонда в отделении становится всё лучше: сюда заходишь, видишь светлые коридоры, вокруг такая чистота, картины висят. Это все отмечают, когда приходят к нам впервые: так ведь и не скажешь, что хоспис. Хотя это и правда не он: в паллиативном отделении в первую очередь люди получают лечение, отсюда некоторые выписываются, домой уезжают.

Здесь регулярно с пациентами занимается художник. Он их как-то настраивает на работу, получаются достойные произведения. И наши потом довольные, хвалятся: “Это я, это я нарисовал”. Недавно кукольный театр приезжал, всем очень понравилось: одна кукла красивая там была, как живая, всех расцеловала. А девушка-ведущая откуда-то издалека приехала, даже по-русски не говорит, с переводчиком приходила.

У нас очень разные пациенты лежат. Среди них, безусловно, есть, конечно, и тяжелые больные, но есть и те, кто на позитиве, спрашивают: а как к вам еще попасть?».

Фонд Ройзмана (https://roizmanfond.ru/) постоянно поддерживает паллиативное отделение при Первой городской больнице (первый екатеринбургский хоспис). При поддержке Фонда был открыт третий этаж в отделении, который вмещает 25 человек, было закуплено оборудование, сделан ремонт. Также при хосписе работает выездная бригада паллиативной помощи, которая на дому помогает людям с неизлечимыми заболеваниями. Мы будем благодарны за каждое, даже небольшое, пожертвование — именно на эти деньги мы постоянно можем делать жизнь других лучше.