В большом зале просторного коттеджа, который снимает социальный приют «Дари добро», сидит мужчина. Долго не признаётся, что мы к нему. Смущённо потирает руки и наблюдает за котом, который примостился на ближайшем стуле. 

Прокашлявшись, он начинает свою историю, пытаясь подобрать слова. Мимо проходит Ольга Бахтина, владелица приюта, и даёт ему совет: «Рассказывай всё как на духу». Изредка покашливая, он глухо, чтобы не мешать другим подопечным приюта, лежащим на своих кроватях около больших окон, вспоминает.

Не пиши

Андрей провёл детство в городе Арамиль. В четыре года потерял мать, отец остался в Нефтеюганске, родном городе. Их было три брата: старшего убили, младший попал в армию, потом в Афганистан, а потом затерялся среди городов Свердловской области, а средний, Андрей лишь через несколько лет узнал их судьбы. Его пыталась воспитывать бабушка, но не получилось — Андрей жил в интернате, про который старается не рассказывать.

«Как школу закончил — попал по малолетке — кража государственная. В Арамили работал, посадили по 89 статье (хищение государственного или общественного имущества). По соседству жили парни, один из которых был на условке. Долго уговаривали меня украсть. Говорили, мол, героический поступок совершишь. У государства красть — нормально», — ухмыляется Андрей. Первый раз он вышел из тюрьмы в 93–м. Тогда он ещё был в обществе: женился, работал, даже разыскал адрес отца, чтобы послать тому письмо о том, что у него родилась внучка. В том же году отец сказал ему больше так не делать.

— Не пиши мнею. Я не люблю письма писать. Ни просто так, ни в ответ.
— Понял. Не дурак.

И одна социальная нить оборвалась. «Не знаю даже, жив отец или уже нет», — говорит Андрей.

Неподтверждённая личность

Благополучная жизнь перевернулась вверх дном. С середины 80–х у Андрея и его бабушки была квартира, но в 88–м году они сильно поругались, и Андрей ушёл жить в общежитие. В 90–х, когда шла приватизация, бабушка попросила его выписаться, чтобы не платить лишние деньги за квартиру. Андрей выписался. А потом, в тех же 90–х, случайно узнал, что бабушка умерла. И так он стал лицом без определённого места жительства. А потом он разошёлся с женой. По глупости напился и снова украл. Второй раз вышел только в 98–м году и с тех пор зарёкся: «Лучше последний кусок хлеба на воле доедать, чем там хлеб с маслом кушать».

Документы Андрей потерял в том же, 98–м году. Пошёл восстанавливать. Чтобы восстановить паспорт потребовали военный билет. Его не было. Чтобы восстановить военный билет — нужен паспорт. Чтобы получить паспорт, нужны двое «понятых», кто подтвердил бы, что Андрей — это Андрей. Но, сидя в тюрьме, он потерял всю связь с семьёй. Даже новых фамилий двоюродных сестёр не знает. Хочет разыскать их, но с интернетом на «вы», поэтому только часто вздыхает по этому поводу.

Без документов он работал. То огороды копал, то небольшие дома строил. Устраивали по знакомству или рекомендации. Жил он там же, где и работал, или, бывало, у сожительниц. От последней ушёл потому, что она много пила.

Конкур

Но на социальном дне можно многое понять и осмыслить. В 2010–м году Андрей познакомился с цыганом, Николаем, который держал табун лошадей в 30 голов. Тот предложил Андрею работу пастуха. «Помню только, что в Арамили, когда мне было 6 или 7 лет, было очень много коров, но я к ним не подходил. Ни с какой живностью не умел обращаться. А тут — вон как получилось», — улыбается Андрей.

Про лошадей он может рассказывать бесконечно. Про то, как на водопое они, не толкаясь, по его команде пили. Про то, как целым табуном скакали вверх по холму от одного его хлопка. Про то, как к нему подходили дети и просили прокатить их на конях. «Раньше не знал, как к лошади-то подойти, а сейчас Николай никого не хочет в пастухи, кроме меня, — смеётся мужчина. — Я от него уходил, помню, года на два — в парке Маяковского работал. Но он меня вызвонил, говорит, Андрюха, приезжай, без тебя никак; я первый раз вижу пастуха, которого лошади слушаются голосом». Николай покупал Андрею одежду, обувь, платил за труд. Андрей мог выйти из дома по своим делам. Никаких запретов — главное вовремя кормить лошадей и выводить их на пастбище. 

Андрей никогда бы не подумал, что будет пасти лошадей. Теперь он не думает, что будет ли работать ещё кем-нибудь. «Летом снова к ним поеду, деньжат подзаработаю», — проговорил Андрей, преодолев приступ кашля.

Приют

В 2018 году он стал задыхаться. Однажды осенью Николай увёз его в больницу — так они с ним и расстались. Медики обнаружили у Андрея астму, пневмонию, ХОБЛ, экзему и не обнаружили документов. Так он попал в социальный приют «Дари добро». «Я раньше был в одном приюте в Каменск-Уральском… Ужас. Санитарка только один раз в день приходила. Посмотрит на лежачих, оботрёт кого-нибудь и снова на сутки. А директор не пускала врачей ко мне. Отношение как к скотине. А здесь, у Ольги Юрьевны, так хорошо. Я в магазин бегаю, если кому-то нужно. Пытаюсь восстановить документы», — признаётся Андрей.

В «Дари добро» он нашёл не только уважительное отношение к людям в трудной жизненной ситуации. Здесь он нашёл шанс на то, что когда-нибудь сможет найти своих родственников. Сможет улучшить состояние своих лёгких и не кашлять каждые несколько минут. Сможет восстановить документы и официально заниматься тем, к чему лежит его душа. Каждый день «Дари добро» людям в трудной жизненной оказывает доврачебную медицинскую помощь, помогает с документами мигрантам, восстанавливает паспорта бездомным, оформляет инвалидность и пенсию тем, кому это необходимо. Каждый день приют помогает тем, кому общество отказало во втором шансе. Вы можете помочь приюту, оформив регулярное или разовое пожертвование по форме ниже. Эти деньги полностью пойдут на нужды приюта и его подопечных. Спасибо!