
Дата: 31.01.2025
Фотограф: Марина Балакина
Помочь Фонду
Быть человеком
Валера лишился гражданства, дома на плодородных землях, матери. Месяцами он жил на улице. В его пятьдесят у него осталось одно желание — стать человеком для бюрократической машины.
Помочь ФондуНоги Валера потерял три года назад. Ампутации можно было избежать, но в больнице Валере отказали в помощи, потому что у него не было прописки и российского гражданства. Мужчину отправили туда, откуда пришёл. Пришёл Валера с улицы — без этих документов в России человек остаётся бесправным: найти работу, получать социальные льготы или медицинскую помощь без них оказывается невозможным. Брат выселил его из квартиры четыре года назад. Гражданство же он сменил ещё в девяностые: ради семьи и под давлением чиновников — на украинское.
Дом с виноградной лозой

«Красивая там природа. До леса далеко, всюду луга, сады, реки. Деревня большая, колхоз в советское время был миллионером. Наш дом укрыт был лозами виноградными. Грецкий орех у нас рос. Росли арбузы, дыни, виноград — на целом гектаре земли. Всё вспахивали, всё выращивали — земля даёт. Держали коров, свиней, кур, гусей, уток. У нас всё было», — Валера с улыбкой описывает деревню в Луганской области. В девяностые он жил там с женой Наташей и их маленькой дочкой: строил дом, вёл хозяйство, работал трактористом в колхозе.
В девяносто седьмом Валеру вызвали в сельсовет и заявили: «Ты — гражданин России. Или увольняйся из колхоза или меняй паспорт на украинский». Другую работу в деревне было не найти, Валера согласился на смену гражданства. Паспорт ему, жившему до того тридцать лет в России, поменяли быстро. Да вот только в колхозе стало сложно заработать: «С этого года всё хуже и хуже становилось: и зарплату перестали давать, и цены поднимали — кто будет работать? А тут дочка в школу идёт. Поехал в Екатеринбург на заработки — я тут рос, в школе учился, тут мама жила. И всё».
«И всё»

«У меня жена, ребёнок, я и не думал, что так получится. Вроде на заработки поехал, а так вышло, что в тюрьму попал», — Валера говорит глухо, с силой трёт лицо крупной рукой. На её тыльной стороне расплывается татуировка — синее восходящее солнце. Это был третий и последний срок Валеры. Впервые он попал в тюрьму за драку, когда был подростком, во второй — за кражу. И возвращаться туда не хотел.
В девяносто восьмом Валера, до того работавший на заводах и трактористом, не мог найти работу в Екатеринбурге. Маме не выдавали пенсию месяцами, денег не было совсем. Валера встретил друзей из колонии для малолетних и ограбил квартиру. Срок дали большой — семь лет. Он сразу же написал жене: «Ты — молодая, не порти себе жизнь, найди кого-нибудь». Она прислала в тюрьму свидетельство о разводе. Их общий дом, укрытый виноградной лозой, остался в воспоминаниях Валеры.
Мама

Он широко и просто улыбается, часто смеётся, несмотря на то, что потерял почти все зубы. Он посмеивается над тем, что в тюрьме «вёл себя хорошо» и смог освободиться условно-досрочно.
«И с 2003 года ни разу не привлекался. Всё время работал, регистрировался как нужно, меня почему и не депортировали на Украину. Иной раз заплатишь, чтобы документы сделать. А как? Куда я только не ходил, чтобы российское гражданство сделать — и в ФМС, и всё. А мне они: то докажи, что это твоя мать, то докажи, что ты русский. В итоге не сделали ничего».
Валера жил с мамой, в одном из отдалённых районов Екатеринбурга, где провёл детство. Он вспоминает об этом, весело встрепенувшись: «Я там школу закончил, друзей полная орава». Но через несколько лет мать Валеры заболела — чтобы сделать ей сложную операцию, пришлось продать квартиру, где они жили, и купить другую в маленьком городе поблизости.
«После операции мама уже не ходила. В последний день она говорит: “Валер, свари мне бульон куриный”. Я сварил, она поела. В ванную сводил её, пошли обратно, и... Мы только заходим в дверной проём, она падает. Не мучилась, ничего: раз и всё. Я вызвал полицию, скорую, брата. А потом в этой квартире год ещё жил. Один. Без мамы было тяжело. Паспорт украинский просрочился — я не мог устроиться на работу. Лез в петлю из-за её смерти. Выжил. И здорово запил».
Мытарства

«Я нигде не мог устроиться без документов. Сначала жил по друзьям, потом с батюшкой познакомился, он говорит: “Пойдёшь работать?”. Я говорю: “Пойду”. У него хозяйство было. Так я при хозяйстве — в деревне же вырос, всё умею».
Однажды Валера поехал навестить друга за город. Там он получил небольшое обморожение и его увезли на «скорой». Когда врачи узнали, что он без документов, выгнали из больницы. Так мужчина провёл месяц, пока не началась гангрена: «Ко мне на метр уже нельзя было подойти — всё гнило. Дошёл до батюшки, он написал какую-то бумажку, и меня положили. После операции проснулся — ног нет. И работать уже не могу. Сидел у храма. В коляске».
Батюшка помог отправиться Валере в Центр социальной адаптации — государственный приют. Там он провёл три года, всё это время мужчине пытались сделать документы, но единственное, что удалось — это оформить удостоверение на временное убежище как украинскому гражданину. Валера остался без ног, прав и надежды даже на самые маленькие выплаты по инвалидности.
Участие

«Всё в деньги упирается. Мне же пытались сделать документы. И батюшка из церкви, и в Центре социальной адаптации. И в УФМС, и в соцзащиту, и к уполномоченному по правам человека обращался. И ничего». Без инвалидности он не может получить протезы, а в инвалидном кресле почти парализован в перемещениях: «В троллейбус же я не залезу в коляске, да и по улицам нашим не поездишь». В России инвалидность без гражданства не получить. И пенсию, которая покрывала бы самые простые расходы, тоже: «Хоть бы пенсия. Мне бы двух с половиной тысяч хватило. Конфет, да чаю купить, погулять хоть немного».
В столовой на столах расставлены кружки. В них подопечные бережно разливают чай. Скоро пятьдесят человек с похожими на Валерину историями сядут за обед. В комнату близ столовой спускается Ольга Юрьевна — директор приюта для бездомных «Дари добро». И вот уже все мужчины, которые могут помогать, под её весёлые наставления переносят запасы тыквы, кабачков, помидоров из холла в столовую-кухню. Валера с улыбкой наблюдает за работами.

Он работать не может и понимает, что, скорее всего остаток жизни ему придётся провести в приютах. Чтобы почувствовать себя человеком, которого не выкинут из больницы, не попытаются депортировать, который мог бы и сам кому-то помогать, ему нужно сделать документы. Соседи по приюту, многих из которых он знает давно, делятся с ним своими скромными благами, вроде чая и конфет, и подбадривают рассказами о том, что Ольга Юрьевна порой может невозможное.
И Ольга Юрьевна готова попытаться. В кабинете среди стопок документов, справок, выписок, лежат и немногочисленные Валерины документы: «Будем пробовать. Вот у него есть украинский паспорт просроченный, и ему дали свидетельство о предоставлении временного убежища. Начальник УФМС предлагает разные варианты, думаем. Позвонила в полицию, у них узнала, как быть. Батюшка, который ему работу дал, вызвался помочь тоже. А инвалидность оформляется быстро, если она заметна. К тому же когда меня во ВТЭКе видят, сразу всё понимают».
Ольга Юрьевна встречалась со сложными историями уже не раз и не раз выигрывала битвы с российской бюрократией, которой обычно нет дела до положения, чувств и жизни отдельного человека. Кроме помощи с документами она помогает пятидесяти людям обрести кров, постоянное питание и надежду. Пожалуйста, оформите регулярное пожертвование для приюта «Дари добро», так вы сумеете поддержать жизнь большого приюта, в котором нуждаются его подопечные, которым больше не на что рассчитывать.